Обращайтесь ко мне на "ты"
Я наконец дописала текст и довыкладывала его везде, где только можно (то есть на фикбуке xD)
Название: Княжна, которая хотела быть смелой.
Автор: Семчий.
Рейтинг: R
Жанры: Фемслэш, Романтика, Фэнтези
Предупреждения: Нецензурная лексика
читать дальшеКем была Ленора?
Ленора, как это ни прискорбно прозвучало бы для многих юных дев, была своим-в-доску Лэн.
— Лэ-эн, — донёсся возмущённый голос Нэка, — ты там уснула, что ль? Через пять минут отправляемся.
— Щас, — откликнулась Лэн.
Она подтёрлась близь растущими листьями, натянула штаны и, завязывая их на ходу, выбралась из кустов.
Лэн — ни-черта-не-девица Лэн — наёмник, родившийся в семье наёмников и воспитанный в семье наёмников.
В свои совсем юные годы Лэн как-то заинтересовалась домашним хозяйством. Отец, человек понимающий, предложил остаться в ближайшем селе и жить нормальной для простого населения жизнью. Возможно, отец Лэн испытывал чувство стыда от того, что его единственный ребёнок — дочь, которая таскается с отрядом наёмников (большинство из которых — мужчины, между прочим), которую растили совершенно не как девушку, у которой даже первые месячные начались в бою (изрядно после боя перепугав здоровых мужиков; впрочем, когда те разобрались, в чём дело, лишь поржали и поздравили новоиспечённую девушку). Наверное, если бы рядом была мать, то она возмутилась бы предложению отца, и высказала, что настоящий путь воина — в бою, всегда побеждать и сдохнуть, наконец, от какой-то там шальной стрелы в гуще сражения, предварительно положив не менее полудюжины человек. Но матери рядом не было, и потому Лэн, — Ленора, — думала сама, довольно долго и обстоятельно. Часа три или даже четыре. Но, внимательно присмотревшись к жизни простых женщин и поговорив с ними, жестоко разочаровалась в простой жизни и заявила отцу, что намеревается стать великолепным воином, всегда побеждать, и когда-нибудь потом сдохнуть от шальной стрелы, положив перед этим никак не менее ста человек. Лэн всегда предпочитала действовать быстро и решительно, так что остальным оставалось только смириться с её решением.
Быстро и решительно Лэн дожила до своих двадцати пяти, заработав славу в определённых кругах, радость от пребывания на «своём» месте и бесплодие.
Она думала прожить так ещё лет пятьдесят минимум, но неожиданно испытала чувства. И ладно бы это было чувство неловкости, или чувство возбуждения, или чувство страха — со всем этим Ленора умела справиться. Но нет, это было чувство влюблённости.
Чувство влюблённости Лэн помнила по своим шестнадцать, семнадцать и даже восемнадцать, влюблялась она в совершенно разных людей, влюблённости оканчивались по-разному, и отпустило уже после восемнадцати. То есть, это Лэн думала, что отпустило.
Оказалось, что нет.
Мари была не простой смертной, но в противоположном от Леноры направлении. Она была княжной, и как княжна, она ехала знакомиться со своим женихом.
Князь решил, что наёмники под предводительством женщины будут надёжнее остальных. Князь решил, что наёмники, наизусть знающие дорогу, будут полезнее его личной охраны (которую всё же послал с дочерью). Князь вообще много о чём думал и много чего решил, и в итоге охранять его дочь довелось отряду Леноры.
Потому что Ленора хоть и одевалась в мужскую одежду, и замашки имела соответствующие, но была женщиной. Со своим боевым отрядом. Где тоже были женщины. С одной стороны князь боялся, что на его дочь плохо повлияют, но с другой, профессиональные боевые наёмники, охраняющие обозы и путников, внушали доверие. А за четыре недели так сильно не меняются.
Ленора была рада лёгкой работе — сопроводить по знакомой дороге туда и обратно одну девицу с фрейлиной, парой служанок и охраной, неделя с лишним в одну сторону, и неделя житья в другом графском замке с едой и прочими развлечениями. И плата хорошая.
Все стоянки были распланированы, две из них не на постоялом дворе, темп был быстрый, охранники девицы приятные. Не работа, а одна сплошная радость.
А потом она увидела девицу, перекинулась с ней парой слов и почувствовала ту самую влюблённость.
Какого, спрашивается, хера.
На пятой из стоянок, второй, которая не в таверне, было тихо. Вообще особо не разгуляешься, когда рядом изволит почивать невинная девица.
Лэн совершенно не представляла, что делают при влюблённости, хотя казалось бы, сколько раз было.
Нэк, одна из прежних влюблённостей, который был в курсе положения Лэн, сидел и незлобно над ней подтрунивал, хотя и мог бы уже заткнуться. Как на зло, в его подтрунивании складывался вполне привлекательный план.
В Нэка Ленора влюбилась случайно. Она только-только вышла из таверны на свежий воздух (в таверне голосили отец и его друзья), смотрит — в канаве тело лежит. Вначале Лэн решила, что пьяное, потом — что мёртвое, потом (не иначе на неё так кружка пива подействовала) вытащила тело и обнаружила, что раненое. Тело в тайне от отца было вымыто, перевязано, даже напоено и накормлено. Где-то в процессе выяснилось, что у тела очень неплохие мускулы, и вообще тело симпатичное.
Отец, конечно, возмутился тому, что его дочь возится с какими-то телами, но Лэн уже была в том возрасте, когда мнение отца мало что значит.
Потом Лэн (которая не говорила телу о своей влюблённости — ещё чего) узнала, что зовут тело Нэк, что он неплохо метает ножи, что его побили и бросили в канаву из-за его любви к мужскому полу, и что он вполне согласен войти в маленький отряд наёмников под командованием Лэн. (Собственно, с него Лэн и начала собирать свой отряд — чтобы не оправдываться перед отцом, почему она собирает по канавам полуживые трупы).
— Может, она тебе даже детей нарожает, — поддел Нэк, помешивая полусуп-полукашу в котле.
Половина отряд уже спала, половин ещё сидели перед кострами и трепались. Дежурили всегда по двое-трое — одна женщина и один-два мужика. В этот раз до полуночи дежурили Лэн с Нэк.
— Нэк, может, ты уже заткнёшься?
— Заче-ем? У тебя же такое весёлое лицо, когда я говорю о ней.
— Да, я смотрю, твоя жопа от того «милого» мальчика уже зажила, — пустила в ход подлые методы Лэн.
— Так и есть, — засиял Нэк. — У меня уже новая любовь, и вот увидишь, к концу пути я его соблазню! И вставлю!
— Ага, или тебе вставят. Как в прошлый раз, нож в задницу.
Нэк на мгновение приуныл, но потом снова заулыбался. Нэк был патологически влюбчив, и далеко не всегда удачлив.
— Ты просто такая злая, потому что влюблённая. Слушай, Лэн, может, признаешься?
— Нахуя?
— Ну, хоть развлечёшься.
У Нэка всё было легко и приятно. И почему-то признаться объекту любви в любви входило в развлечения.
Иногда Лэн не могла понять, о чём он думает.
Они сидели прямо у шатра девицы, при том Лэн спиной ко входу. Потому она не увидела, как княжна приподняла полог, но услышала шаги и шум ткани.
— Куда? — как можно приветливее спросила Лэн не поворачиваясь, но прозвучало это несколько грубо.
Княжна Мари немного помялась, посмотрев на Нэка, и тихим мелодичным голосом сказала:
— В кусты, ежели дозволите…
Лэн хотелось впихнуть её обратно, потому что во имя безопасности все справляли нужду в определённое время. Но видимо, у княжеских особ был другой организм, потому Лэн лишь вздохнула и сказала:
— Пойдём.
Они не слишком далеко зашли в кусты. Лэн посветила фонарём, убедилась, что вроде бы всё в порядке, поставила оной фонарь на землю и встала спиной к княжне и лагерю.
Она слышала, как княжна шуршит юбками и бельём, пристраиваясь, как справляет малую нужду и как приводит себя в порядок обратно.
— Госпожа Ленора, дозвольте спросить вас, — внезапно сказала княжна Мари.
Лэн пыталась общаться с княжной поменьше. Её служанки объяснили, что к княжнам надо обращаться как-то по-особенному, что-то не говорить, а что-то наоборот, говорить; но Лэн совершенно забыла, что и как, и потому пыталась говорить как можно меньше.
— Эм, ну… да.
И уж тем более она не привыкла, что её называют госпожой. Видимо, как предводительницу собственного отряда.
— А вы имели порочную связь с мужчиной?
Лэн растерялась, не совсем уверенная, что под порочной связью понимают девы из высшего общества. Нэк вот под порочной связью с мужчинами понимал то, что он называл «развлечением» (и за что его порой тыкали кинжалами в самые внезапные места). Вроде бы обычно под порочной связью понимали связь до замужества, или не с супругом, или что-то там ещё. Но вдруг княжна понимает под этим и связь с супругом, или ещё что.
— Ну, да, — на всякий случай озираясь, ответила Лэн; она решила, что порочных связей у неё было достаточно для подобного ответа.
— То есть… вы, ммм, имели очень близкую связь с мужчиной?
Имела очень близкую связь — это, видимо, трахалась, подумала Лэни.
— Да.
Девица ещё немного помялась. Где-то вдалеке вроде как кто-то прошёл.
— Скажите… а это очень больно?
— Смотря, насколько мудак… — Лэн настолько увлеклась к прислушиванию и разглядыванию того, кто же там ходит, что вначале сказала, а потом только сообразила, что и кому. — То есть, это… зависит от человека. Обычно.
— Госпожа Ленора… а вы можете посвятить меня в подробности?
— Как-нибудь потом, — совсем рассеянно ответила Лэн. — Идём быстрее в лагерь.
Стоило княжне скрыться в шатре, как Лэн подняла своих людей, выяснила, что никто никуда не ходил в их отсутствие, и посоветовала всем быть в боевой готовности.
В конце-концов, это же обычный лес. Может, просто животному какому не спиться. Но вдруг что-то серьёзное.
Уже после того, как Лэн села у костра и хлебнула густого варева, Нэк ей шепнул:
— Скажи, чем вы там, в кустах, занимались? Княжна-то пришла вся покрасневшая.
— Да ничем, — честно ответила Лэн, — я только в кустах кого-то заметила.
— Совсем ничем? — загадочно спросил Нэк.
Лэн припомнила.
— Ну, поговорили ещё.
— О. О чём же вы, девочки, говорили?
У Лэн появилось желание вылить густое варево на Нэка; впрочем, это желание её посещало часто, а потому варево она выпила.
— Княжна вроде как просила рассказать ей о том, как трахаются с мужчинами.
Нэк помолчал, а потом очень-очень тихо сказал:
— Знаешь… это попахивает развратом высокородной девы. Ты бы… была поосторожнее.
— Да куда ещё осторожнее то! — возмутилась Лэн. — И так слежу, что говорю, скоро совсем язык отвалится от усилий.
Нэк вздохнул.
Нэк, в отличие от большинства, был учёный, и понимал, что говорит.
Нэк как-то разбирался в том, что можно было делать, а что — нельзя.
— Слушай, и когда ты мне говорил признаться и развлечься — что же ты сам имел в виду, дырявая ты задница?
— А ты призналась? — встрепенулся Нэк, любитель собирать сплетни-и-байки.
— Нет, конечно.
— А, — огорчился он. — Я думал, это буде что-то невинное, непорочное и возвышенное. Ну, в крайнем случае, шалости между девушками до свадьбы не являются преступлением. Да и после тоже.
— Шалости — это что? — Лэн налила себе ещё полчашки варева.
— Шалости в смысле «трахаться».
Лэн вздохнула. Мужской взгляд на подобные вещи поражал, да и женский как-то тоже. Почему-то большинство не усматривает в связи между девушками чего-то важного. Но для Леноры трахаться с девушкой и трахаться с мужчиной было равнозначно. Подумаешь, у одной пизда, а у другого хуй, чувства (или, как говорил Нэк, эмоциональная составляющая) от этого не менялась.
В общем-то, из-за подобного порой и были у неё в жизни проблемы.
Чувство слежки не покидало Лэн. При этом вроде никто не предпринимал никаких действий.
На последней стоянке Лэн была особенно сердита, запрещала пить (хотя никто почти и не пил), обежала кругом постоялый двор, вынюхивая возможные подходы и уходы, доплатила конюху чтобы хорошо позаботился о лошадях. Тревожность Лэн выводила из себя Нэка.
— Слушай, — сказала он наконец, — ну подумаешь, следит кто-то. Как будто если ты будешь себя изводить, что-то изменится.
— Конечно, изменится! Я буду готова.
— К могиле ты будешь готова! Иди, отдохни.
— Караул надо распределить.
— Иди спи к своей княжне, я сам распределю.
— Только не Елу, у неё сегодня первый день. И не Босха, он траванулся чем-то, постоянно срать бегает.
Раздав ещё с полдюжины указаний, Лэн, наконец, удалилась. Она улеглась спать в комнате княжны на полу, рядом с её кроватью. Собственно, комната была тесной каморкой с маленьким окном, куда влезала только кровать и небольшой стол. То есть Лэн своим телом загородила весь проход.
Ночь была тиха, и, не смотря на всякие дурные предчувствия, ничего не произошло.
— В общем, — сказал поутру Нэк, — Босх провалился.
— Куда это он провалился?
— В говно провалился. Потому что большой и тяжёлый, а доски были старые и подгнившие.
— Прекрасно. И где это говно теперь? В смысле, Босх?
— Отмокает в бочке на заднем дворе, — хохотнул Нэк. — Ещё чутка поотмокает и поедем. Одежду ему новую выдадим, старая воняет как… ну, короче, тем и воняет.
— Угу.
Поев, Лэн поднялась наверх к своей подопечной. Её как раз расчесали и одели, и княжна Мари собралась завтракать. При виде Лэн она сделала знак служанкам, велев им выйти; сама Лэн уселась в углу.
Мэри принялась за еду. Её плавные, аккуратные движение завораживали, и Лэн невольно засмотрелась на девушку.
— Госпожа Ленора… — княжна явно смущалась и не знала, как говорить. Она помолчала, потом ещё помолчала, и когда уже Лэн думала уточнить, что же девица хочет, сказала: — Госпожа Ленора, скажите, вы можете мне рассказать о первой брачной ночи.
— Эм, — сказала Ленора, подыскивая слова, — ну, прямо сейчас?
— Да, ежели это возможно.
— Ну, — Лэн встала, прошла к окну, невольно коснувшись Мари, и в оное окно высунулась. Её взору представился Босх, который с самым мрачным видом отмокал в бочке. — Эй! Босх! Ты как?
Босх мрачно сказал несколько нецензурных слов. Товарищи, находившиеся рядом, громко засмеялись. Лэн покосилась на смущённую княжну Мари и возмущённо крикнула:
— Хэй, осторожнее выражайся! Тебя, между прочим, невинная девица слушает! В общем, отмокай сколько надо, время есть. А вы, — крикнула она уже товарищам, — ноги в руки и натаскайте ему ещё воды! Чтобы пах как заморская барышня! Ясно?!
— Ясно, — отозвался Дэн.
Лэн закрыла окно и вернулась в тот угол, в котором сидела до этого.
Они с княжной немного помолчали.
— Скажите, — наконец, решилась Лэн, и даже вспомнила это официальное «Скажите», — что вы хотели узнать о первой брачной ночи?
Княжна краснела и смотрела на стол, на кровать, на свои руки.
— Как это вообще бывает…
— Ну… — Лэн помолчала, подыскивая слова.— Вначале муж обнимает, потом целует…
— Да?..
— Угу. Потом… — тут Лэн на мгновение задумалась; как-то Нэк подсунул ей роман про благородных, где девушку перед первой брачной ночью раздели служанки, но Лэн не знала, происходит ли это действительно так. — Потом он освободит от лишней одежды, ежели нужно.
— Ежели… нужно?
— Это… ну, чтобы он мог иметь доступ к телу.
— Ага… А потом?
— Ну, потом, если он нормальный мужик, то поласкает пальцами, огладит тело и вообще спросит, приятно ли.
— Поласкает пальцами?
Лэн невольно задалась вопросом, почему именно она объясняет юной княжне о первой брачной ночи.
— Да. В смысле, пи… эээ… между ног поласкает. — Мари помолчала, и Лэн решила продолжить: — Ну а потом, собственно, он войдёт своим ху… это, инструментом, который у него тоже между ног.
— Куда войдёт? — в голосе Мари послышалось беспокойство.
— В лоно, куда же ещё, — как можно спокойнее сказала Лэн, хотя на деле хотела завопить: «Ну как, как это объяснишь?!» или «Ну как этого можно не знать?!»
— И это… больно?
— Ну, не очень. То есть, если достаточно возбудить, то почти совсем не больно.
Пауза.
— Это… что сделать?
Лэн почувствовала, что сама краснеет.
— Возбудить. Ну, то есть… как же это… разжечь огонь желания и всё такое прочее.
Лэн покосилась на княжну Мари. Княжна сидела красная и теребила в руках подол платья. Лэн знала, что опытные жёны нередко показывали неопытным девицам, что и куда, и где у них приятные места, и как саму себя возбудить на случай малоопытного супруга, и прочие вещи, полезные в таком деле. Также она знала, что сами мужья нередко озабочивались тем, чтобы доставить своей жене как можно больше приятных моментов (были, конечно, разные сволочи, но попадались они достаточно редко).
Но так трахались в замужестве, и даже до замужества, простые смертные. Как дело обстоит у князей и княгинь, Лэн не знала. Возможно, высокородные трахаются только в одной позе под одеялом раз в месяц; а может, как и простой люд, в разных позах по несколько раз за ночь, и ещё с утра разок.
— Это… Княжна, вы читать умеете?
— Конечно, — похоже, вопрос Мари озадачил.
— Тогда я дам вам книжку почитать, хорошую. Там оно и расписано.
Княжна смущённо и благодарно склонила голову. Лэн не была уверена, что поступает правильно, но в конце-концов, должен же Мари кто-то объяснить, что к чему.
— Вот те хрен! То есть, ты хочешь дать княжне эротической литературы?
«Эротической литературой» Нэк звал книжки с потрахушками. Лэн не понимала, почему бы и нет, но Нэку идея не очень нравилась.
— Да. Вот эту, «Маркиза Джени», и «Доярка на сеновале».
— С ума сошла! Ладно, маркиза, но доярку-то за что!
— Как — за что? Да там же толково написано, как бабы сами себя удовлетворяют, и что с мужьями своими делают.
— И что же они с ними делают?
Лэн показалось, что её друг сейчас упадёт в обморок.
— Ебут, ясен хуй. Между прочим, супруги писали. Так что, дашь или нет?
Книги принадлежали Нэку. Ленора, по дружбе, могла их утащить без спросу, но решила быть честной. О чём теперь жалела.
— Да ёб твою! Лэн! Нельзя княжеским девицам такие книги читать!
— Да что ты взъелся — можно, нельзя! Как будто княжеская девица — и не человек вовсе!
— Ну…
— Что — ну?! Говори! Человек или нет?
— Человек…
— Видишь! И как любой человек, ей интересно, как это люди делают! Понятия не имею, как девицу эту воспитывали, но не знать, куда хуй у мужика вставляется — это…
— Лэн, подожди… это же, того… совращением попахивает.
Лэн зло сплюнула.
— Я всё думала, с чего бы высокородные дамы в замужестве так печальны! А их просто никто не предупредил, что у мужа хуй есть, и куда он собственно входит! И как входит!
Ленора совсем забыла, как несколько минут назад не была уверена в том, что стоит говорить княжне, а что — нет. Сейчас она твёрдо стояла на позиции, что княжна — такая же девица, как и все, и если её интересует первая брачная ночь — то ей об оной и надо рассказать.
Нэк подавлено озирался. Разговор шёл почти что шёпотом, но был достаточно эмоциональный. Мужчина опасался, что Лэн не выдержит, начнёт орать — и тогда им обоим достанется за совращение княжеской девицы.
— Ладно, дам я ей доярку. Только, это. Предупреди, чтобы читала тайком. И прятала. И пусть потом вернёт обязательно.
Лэн просияла, и, забрав книги, побежала к княжне. Нэк утёр пот и решил хлебнуть пива.
Стоило им отъехать на приличное расстояние от таверны, как Лэн начала нервничать. Она убедилась, что крытая повозка с княжной действительно находится по центру отряда, и что там действительно сидит её проверенная женщина, и что её воины действительно готовы отразить атаку.
А потом весь отряд сделал вид, что ничего не происходит.
— Неужели всё так серьёзно?
— Да. Нэк, понимаешь, меня заебало, что уже несколько дней подряд за нами следят.
— Хэй, детка, я тебе говорил, что это только твоё предположение.
— Ага, то-то ты проверяешь, легко ли ножи достаются. Смотри, это же хитрый план — нападающие нас изводят, думают, что мы пересрёмся и сейчас не сможем отразить атаку. И надо сделать вид, что мы уже пересрались два дня кряду и решили, что всё пучком. Ну, и что мои команды уже игнорируют.
— А если они не нападут?
— Их проблемы, — пожала плечами Лэн.
Дорога была тихая и пустынная. Лэн сама её выбрала, потому как ей редко кто пользовался. Да, она была чуть длиннее, в стороне от основного тракта, о ней знали местные деревушки. Зато и разбойников обычно не встретишь, потому что некому устраивать засады здесь.
Значит, думала Лэн, проблема именно в княжне.
– Пиздец! — завопил Дэн, как тот, который ехал впереди.
На дорогу, чуть не пришибив направляющего, упало дерево. Лэн не стала оборачиваться и смотреть, как упадёт второе дерево (классическая засада), вместо этого победно посмотрела на Нэка и проорала несколько не совсем приличных слов.
Из леса полезли сами нападающие. Лэн удивило, что не было лучников — ведь расстрелять их меж двух деревьев было бы так удобно.
Сражались нападающие хорошо, организованно. Отпор они получили соответствующий, потому Лэн показалось, что силы равны.
— Нели, — скомандовала Лэн в процессе, зарубая одного из нападавших, — лезь на крышу! Тод, прикрой.
Нели и Тод правильно поняли команду предводительницы, и довольно быстро врагов начали разить стрелы.
Когда уже всё было кончено, Лэн вдумчиво пинала ближайший вражий труп. Лекарь Хеллин, он же Хел, перевязывал раненых и качал головой. К счастью, отряд Лэн почти не пострадал, а вот личная охрана принцессы была порядком разбита.
— Лэн, — Елу тронула свою предводительницу за плечо, выводя из состояния задумчивости, — надо куда-то раненых определить.
— Сколько их?
— Человек шесть, один серьёзно. Все — личная охрана княжны.
Лэн посмотрела на личную охрану, которая сбилась в кучку и не знала, что делать, и на своих людей, которые споро оттаскивали трупы в кусты, шутя и переговариваясь.
— Нихрена себе — охрана. Хорошо хоть с нами поехали.
— Хэй, — Нэк грубо выдернул из-под ноги Лэн труп, — что случилось?
— Пиздец случился, — Лэн наклонилась и грубо взрезала одежду на трупе. — Смотри, качество одежд, качество клинков, их слаженная работа говорит о чём? О том, что это, блять, профессионалы. Какого, спрашивается, хуя профессионалы делают на большой дороге? Тем более что тут от дороги одна колея. Ясен пень, это наёмники. Кстати, ищите у этих сучек опознавательные знаки. Так, если это ёбаные наёмники, то нападали они на княжну. Если они, блять, нападали на княжну, значит, мы или не доедем до этого ёбаного жениха, или обратно. Блять.
— А что-то хорошее есть?
— Да, — Лэн просияла. — У меня в отряде люди, которые могут справиться даже с такой хернёй. Скажи, какого хуя я тогда на дорогах прозябаю?
Лэн сияла недолго — на весь лагерь разнеслось тревожное «Княжна!», и предводительница быстро побледнела и кинулась к повозке Мари.
Как оказалось, можно было не волноваться. И княжна, и её служанки были живы — наёмники просто не добрались до повозок. Сама княжна Мари вышла посмотреть, что же случилась, увидела трупы, постояла-постояла — и упала в обморок.
Уже после того, как расчистили дорогу, стали выяснять, куда же положить раненых. Было всего две крытых повозки, просторных, но набитых вещами. Да и ни у кого не было уверенности, что княжна, пусть и своим людям, но отдаст одну из повозок под раненого. Тем временем не один, а три здоровых мужика из личной охраны были ранены не на шутку, и один из них был в столь тяжёлом состоянии, что ни у кого не было сомнений в его скорой кончине.
Княжна услышала тихие переговоры наёмников (вплоть до «Добить, чтоб не мучился»), подошла и сказала:
— Госпожа Ленора, давайте я для раненых отдам свою повозку.
— Сама где поедешь? — спросила Ленора.
Княжна смутилась.
— Я на лошади могу, если что.
На лошадь княжну никто сажать не хотел. Тем не менее, освободив одну из карет, выяснили, что во второй ещё одного человека не впихнуть, и так служанки друг на дружке сидят. Хотели кого-то из них посадить верхом, но как оказалось, никто ездить не умел.
Пришлось уступить княжне и выдать ей коня поспокойнее.
Пока перевязывали раны, пока устраивали раненых, пока собирались, начало темнеть. И к княжескому замку княжна Мари в окружении злых и уставших наёмников подъехала уже поздней ночью.
В княжеском замке люди Лэн получили возможно отдохнуть. В качестве отдыха наёмники признавали такое времяпрепровождение, как сходить в баню, напиться, поговорить, в шутку подраться и потрахаться. Чем они и занимались на протяжении уже трёх дней как.
Лэн, сдав княжну, так её с тех пор и не видела.
В первый же день Ленора узнала, что в этом же замке временно обитает отряд её отца.
Отец подошёл к ней сам и предложил поговорить. Они уединились в ночи на крыльце, которое вело в половину для прислуги. Отец внешне был спокоен, Лэн же нервничала.
— Как твой ребёнок? — после небольшой паузы спросил отец.
— Прекрасно, — бодро отозвалась Лэн; она жалела, что постеснялась и не взяла с собой пива. — Он сейчас с мамой и бабушкой.
Отец задумчиво помолчал.
— Лэн, ты не хочешь брать его с собой? Малыш скучает без тебя.
Лэн фыркнула.
— Куда? Я же постоянно в разъездах, и у меня совсем не тот образ жизни, который подошёл бы ребёнку.
— Ну, ему уже семь, а ты сама начала в пять. И насколько я помню, была более чем счастлива.
Отец внимательно посмотрел на Лэн, та потупилась. Она боялась за своего сына, но не знала, как это объяснить человеку, с которым провела половину своего детства.
Она знала, что отец прав, но считала и себя правой тоже.
— Ладно. Если он сам захочет, то возьму. Но если с ним что-то случится, я повешусь!
— Поугрожай мне тут, — отец шутливо ударил Лэн по плечу и рассмеялся.
Лэн тоже рассмеялась.
Они обсудили свои рабочие дела, потом отец узнал, что личная жизнь у Лэн ничуть не поменялась с момента их последней встречи. Лэн в свою очередь узнала, что отец в ближайшее время планирует навестить маму.
Родители Лэн до сих пор любили друг друга. Её мама была наёмницей, но не как отец или сама Лэн, которые собирали отряд, а вольной, ни от кого не зависящей. Поэтому родители Лэн встречались время от времени, любили друг друга, но в основном были в разъездах и отдельно друг от друга.
Лэн видела, как её отец иногда смотрит на девок, но ни разу не заметила его с другой женщиной. Она вначале думала, что её отец сдерживается и соблюдает верность только рядом с Лэн, однако становясь старше, она поняла, что её отец действительно не хочет спать с кем-то ещё, кроме матери.
Осознание этого произвело на Лэн огромное впечатление.
В тот самый третий день, точнее, в третий поздний вечер княжна Мари спустилась на половину прислуги и нашла отряд Лэн с самой Ленорой.
— Лен… госпожа Ленора, — сказала она, — могу ли я с вами поговорить наедине?
Они уединились на сеновале. Сена там было чисто символически, и судя по его виду, сеновал использовали для уединения разные парочки.
Лэн скинула ботинки и забралась в шуршащее сено (оно ей нравилось), княжна же аккуратно присела с краю спиной к девушке.
Они помолчали.
— Княжна, — решила начать Лэн, — о чём вы хотели со мной поговорить?
Княжна ещё немного помялась и решилась.
— Госпожа Ленора… знаете, я прочитала все те книги, что вы мне дали. Ну, почти.
— О.
— И… знаете, я долго думала…
Мари замолчала. Наёмница не знала, надо ли её подталкивать к продолжению беседы или нет. Когда она уже почти точно решила, что надо, Мари резко развернулась, посмотрела на Ленору и сказала:
— Вы мне нравитесь.
— В смысле?
— В том самом. — Княжна ухватила руку Лэн в свои и, стараясь не встречаться взглядом с девушкой, сказала: — Ленора… то есть, госпожа Ленора. Я вас люблю.
Ленора подумала, что она могла бы обрадоваться. С другой стороны, это была не обычная девица, а княжна, и было ясно, что между княжной и наёмницей не может быть ничего общего.
— Кхм. Мари, но ты же… вы же — княжна.
— Ну и что? Это означает, что я не могу любить вас? — Мари отпустила руки Лэн и поникла плечами.
— Думаю, вы можете любить кого угодно. Только… Вы же помолвлены, и если я правильно думала…
— Ну и что?! — голос у Мари, мягкий и нежный, в момент возмущения стал звонким. — Мне теперь из-за политики пойти и повеситься, так?
Мари смотрела на Лэн. Лэн не совсем поняла, что княжна имела ввиду, но на всякий случай покачала головой.
Девушки помолчали.
— Ленора, — сказала княжна, отбросив «госпожу» и перейдя на «ты», — пожалуйста, пойми меня. Я люблю тебя, действительно люблю. Может, тебе кажется, что я — глупый ребёнок, но я действительно знаю, что такое любовь, — Лэн никогда бы не подумала, что княжну можно назвать «ребёнком». — Я выхожу замуж не по каким-то там чувствам, а из расчёта, просто потому что родилась княжной. Пожалуйста, хотя бы ненадолго, не отвергай мои чувства.
Ленора хорошо подумала и сказала:
— Княжна, признаться, вы мне тоже нравитесь. Но мне кажется, что мы не можем предаться нашим чувствам. Ведь… что будет, если об этом узнают. К тому же, я вам совсем не пара.
— Так никто не узнает, — уверенно заявила Мари. Она стащила с себя сапожки, уселась рядом с Лэн и взяла её за рук. — Пожалуйста, Ленора, коснитесь меня. Хотя бы только сегодня.
Ленора смутно припоминала, что подобная фраза была в тех книгах, что она давала княжне, но это было совершенно неважно. Потому что Лэн видела лицо Мари, ощущала её тепло, и понимала, что девушка хочет её не по прихоти, что у неё в душе действительно имеются чувства к такой ненормальной женщине, как Лэн.
«Могу ли я коснуться её?» — Лэн попробовала задать себе этот вопрос. Она попробовала ответить на него «Нет». И поняла, что этот ответ будет по меньшей мере странен, потому что Мари пусть и родилась княжной, но сейчас была обычной девушкой, которая знала, чего она хочет.
— Ты действительно этого хочешь? — тихо спросила Ленора.
Княжна кивнула.
Тогда Лэн подалась вперёд и поцеловала любимую.
Было сразу понятно, что до этого Мари никогда ни с кем не целовалась. Ленора осторожно обласкала своими губами её уста, раздвинула своим языком её губы, проникла внутрь и нежно провела языком в том месте, где нёбо соприкасается с зубами.
Мари судорожно вздохнула и прижалась к Леноре. Они целовались, и Мари училась это делать у Леноры, а та чувствовала себя всё увереннее.
Они, возбуждённые, вместе упали на сено. Мари чуть дрожала, от возбуждения и страха. Она обвивала руками шею Леноры и не собиралась её отпускать.
Ленора, опираясь на одну руку и прижимаясь к Мари, другой рукой задрала её юбки и нежно погладила коленку Мари, бедро Мари, второе бедро Мари.
— Можно? — едва слышно спросила Ленора, добравшись до самого верха бёдер.
Княжна кивнула и зажмурилась.
Ленора целовала Мари, и целовала до тех пор, пока Мари не расслабилась. И только после этого она решилась дотронуться до чувствительного бугорка (в книгах он назывался то «точка удовольствия», то «клитор»). Она лишь слегка надавила и начала двигаться, внимательно глядя на Мари.
Та закрыла глаза. Она обнимала Лэн, цеплялась за неё, и даже сквозь рубашку женщина чувствовала ногти девушки. Мари прерывисто дышала, Мари едва заметно хмурилась. Мари сама начала двигать бёдрами, и тихо застонала, когда Ленона увеличина нажим и стала действовать чуть более грубо.
Ленора, возбуждённая от реакции Мари, уткнулась носом ей в шею. Она слышала, как Мари едва слышно стонет, как она пытается сдержаться, чувствовала, как Мари сама двигалась навстречу, как она крепко держала Ленору, как будто боялась, что та может исчезнуть.
Это продолжалось довольно долгое время. И неожиданно Мари вздохнула чуть глубже, вскрикнула и замерла. Ленора замерла вместе с ней, чувствуя сокращение тех мест, о которых так редко говорят приличным княжнам.
Они, счастливые, лежали в обнимку на сеновале. Уже стемнело настолько, что Лэн не могла точно разглядеть лицо Мари, но ей это и не нужно было.
Мари перебирала короткие волосы Лэн и чувствовала себя счастливо и правильно.
— Можно… можно я тоже это сделаю? — спросила она, краснея.
Лэн кивнула.
Она сама стащила с себя штаны и подштанники, Мари сняла с неё рубашку. Лэн немного стеснялась, ей казалось, что её уже немолодое тело со шрамами и следами бурной жизни может отпугнуть Мари.
Мари заворожено коснулась рукой колена Лэн, провела ею вверх, по бедру, потом по талии. Она наклонилась и припала к её груди, втянула в себя её сосок, услышала её стон. Она немного отстранилась и услышала тихое: «продолжай».
Мари ласкала грудь любимой так, как читала о том в книжках. Лэн под ней вздрагивала и стонала.
Неожиданно Лэн взяла руку Мари и положила её себе на пах. Мари поняла это жест правильно, она двинула руку ниже, нащупала клитор и надавила на него. Потом, осмелев, двинулась ещё ниже и нашла лоно Леноры.
Ленора сама подалась навстречу, Мари лишь оставалось подставить два своих пальца.
Мари легко вошла в Лэн и начала в ней двигаться. Она внимательно смотрела на свою возлюбленную, стараясь и страшась уловить хоть малейший признак недовольства.
Лэн сдерживала свои крики. Когда Мари останавливалась, она всё же разжимала свои губы и говорила: «продолжай», или «ты всё делаешь правильно». Ленора имела опыт общения с малоопытными девушками, и представляла, как с ним надо действовать.
Леноре нравилось то, что с ней делала Мари.
Когда Ленора достигла вершины, Мари расслабилась. И вместе с чувством радости и удовлетворения к ней пришло чувство сопереживания. Ей казалось, что это она сама сейчас была Ленорой, она сама двигалась навстречу пальцам и сдерживала рвущийся наружу крик.
Мари прижалась к любимой. Так они и лежали в обнимку ещё долгое время.
Это был последний вечер перед выездом.
Лэн и Мари лежали на сеновале. Без всякого физического, в одежде, просто в обнимку, и молчали. Лэн всё ещё старалась говорить меньше при княжне, боясь, что та нахватается нехороших слов.
И потому неожиданно говорила княжна.
— Ленора, можно тебя попросить?
Голова Мари покоилась на плече Леноры, и потому Лэн не могла видеть лица своей возлюбленной, только макушку. Макушка ничего не говорила.
— Можно. Чего хочешь?
— Обещай, что дашь мне это. — Голос Мари был девичий, звонкий; к такому голосу никто обыкновенно не прислушивается, но Лэн слышала в голосе этом твёрдость.
— Могу ли я обещать то, о чём даже не ведаю? — вспомнила Лэн фразу из книжки о любви.
Княжна молчала. Лэн чувствовала, что княжна напряжена.
В конце-концов, подумала Лэн, что такого страшного может попросить княжеская девица? Может, ей книжку какую надо, или на ярмарку сводить попросит, или поучить стрелять.
— Выполню что хочешь, — выпалила Лэн.
Мари, казалось, напряглась ещё больше. Она сжала ладошку в кулачок, сжав в том кулачке рубашку Леноры, и казалось, затаила дыхание.
— Возьми меня с собой. То есть, к себе. То есть… — Мари замолчала.
Мари была княжной. Мари должна была выйти замуж за князя или за княжича (Лэн не помнила таких подробностей). Мари была не девкой с улицы, Мари была действительно высокородной девицей, другой, не такой, как все.
— Ты с ума сошла? — Лэн дёрнулась и развернула к себе княжну, взглянув той в лицо. — Ты же княжна.
Прошло мгновение осознания слов Лэн — и княжна заплакала. Но не успела растерявшаяся Лэн её обнять и успокоить, как она сама успокоилась, села, отвернулась от любимой.
— Неужели только потому, что я — княжна, я должна выходить замуж за человека, который мне неприятен? Неужели только потому, что я — княжна, я должна похоронить свою жизнь? Неужели только потому, что я — княжна, я не могу делать то, что хочу?
Княжна встала и вышла из сеновала. Лэн не хотела её задерживать.
Оставшись одна, Лэн вздохнула и поудобнее устроилась в сене.
Все, кто говорил, что «это же княжна» были неправы. А Лэн была права, потому что Лэн знала, что княжна такой же человек, как и другие.
Только почему-то Лэн поддалась этой массовой истерии и вообразила, что княжна чем-то отличается от обычной девчонки.
В отряде Лэн было много женщин. Большинство из них не хотели связывать свою жизнь со стоянием у плиты и обхаживанием мужчин и младенцев. Кто-то из них имел детей, кто-то — нет. Были те, кого и женщиной назвать было бы не совсем верно. Это были люди, которые хотели изменить свою жизнь, и которые не побоялись этого сделать.
Княжна ничем не отличалась от простых девчонок.
Мари недалеко ушла. Она ходила в темноте по траве, вымочив юбку росой, и определённо не была довольна своим положением. А ещё она не заметила Лэн, и потому вздрогнула, когда та заговорила.
— Это будет сложно. Тебе придётся самой стирать свой шмот, самой стряпать, самой о себе заботиться. Тебе придётся научиться обращаться с оружием. У тебя будут болеть руки, ноги и всё остальное. Ты всегда должна будешь что-то делать, даже если тебе плохо и ты устала. И никто не будет тебя жалеть.
Мари посмотрела на Ленору. Любимая стояла прямо, заложив руки за спину, и смотрела на княжну. В темноте было не понять, но это чувствовалось, — взгляд Лэн был холоден и жесток. Она знала, о чём говорит, знала, что есть девицы, которые не справляются.
Ведь были среди женщин те, которые возвращались.
— Ты возьмёшь меня с собой?
— Только если ты сама придёшь.
Лэн кротко поклонилась и ушла.
В ночи горел костёр, Лэн и Нэк несли дежурство в эту ночь. И чтобы не было скучно, они играли в карты.
Зашуршала ткань, княжна вышла из своего шатра.
— Куда? — не поворачиваясь, спросила Лэн, сосредоточенная на карточной битве.
— Госпожа Ленора, можно с вами поговорить наедине? — сказав это, Мари зевнула.
Лэн посмотрела на девушку. Судя по её виду, она не спала и ждала, пока все разойдутся.
— Садись, говори. — Мари смущённо посмотрела на Нэка, и Лэн спокойно сказала: — При нём можно говорить.
Мари присела на покрывало, образовав треугольник. Лэн вспомнила, как в каком-то романе подобная обстановка преподносилась как заговорщицкая.
Мари помолчала, набрала в грудь побольше воздуха — и разом выдохнула слова:
— Я решила, что выдержу. Единственная проблема — это всё-таки политический брак, и потому мне надо выйти за княжича; но я всё продумала. Через неделю-две я окончательно перееду и выйду замуж, и в ту же ночь сбегу. Таким образом, все договора, которые должны были быть заключены вместе с моим брачным союзом, будут действовать, просто меня уже не будет. Я долго думала и перечитывала законы, и нет такого закона, что жена должна быть непременно при муже.
Мари выдохлась и выжидающе посмотрела на Лэн.
— Хорошо, — спокойно сказала Лэн. — Тогда нам надо будет за несколько часов преодолеть большое расстояние, в ночи. Как ты предлагаешь это сделать?
Княжна предлагала коней, собственные ноги, углубиться в чащу или, на худой конец, воспользоваться сильным колдовством. Лэн методично отметала все варианты — на конях можно только дорогами в ночи, а дорогами их найдут, в чащу на своих двоих далеко не убежишь, да и зверьё не доставит радости при встрече, а колдуна поди найди ещё.
— Княжна, Лэн, у вас карта есть? — неожиданно спросил Нэк.
— Предлагаешь бежать до границы? — съехидничала Ленора.
— Не совсем, — усмехнулся мужчина. — Ведь рядом с княжеским замком течёт река, а по реке за ночь куда угодно приплыть можно. Надо только по карте посмотреть, куда она нас выведет.
Лэн обдумала идею, и она пришлась ей по душе.
— А откуда ты знаешь, сможем ли мы по ней плыть?
— Сможем, — Нэк был уверен, — я с одним мальчиком тр… то есть, общался я с юношей одним, и он мне рассказал, что по реке той у них баржи ходят. Там, где баржи ходят, неинтересно, но река та имеет ответвление. Идёт какое-то время порогами небольшими, мальчишки там катаются в лодках и бочках. Если знать, куда та река выведет…
Всё действительно вышло так, как планировали. На исходе лета отряд Лэн сопроводил княжну к княжичу, передал с рук на руки, и, отгуляв свадебный пир, поздной ночью почти втихую снялся и ушёл.
Отправив своих людей дорогами и тропами до условленного селения, Лэн ещё раз перепроверила, всё ли взяла с собой, и пошла искать Нэка.
Найти друга ей удалось по сладострастным звукам. Она вначале хотела возмутиться, сказать, что это безобразие — во время такой опасной операции трахаться; но передумала. Затаилась в кустах, вдумчиво слушая стоны и вздохи, и принялась высчитывать время.
Когда стоны и вздохи сменились тихими перешёптываниями, Лэн окликнула Нэка. Тот отозвался, пошуршал одеждой и вылез из-за куста.
— Всё готово?
— Вполне, — ответил довольный Нэк.
— Идём. Времени мало.
Из-за того же куста появился смущённый мальчик. В темноте было непонятно, какого он возраста — то ли пятнадцать, то ли двадцать пять; для взрослого Нэка и то, и то было «мальчиком».
Юноша проводил их до лодки. Лэн влезла первой, Нэк ещё какое-то время нежничал.
За вёсла взялась Лэн, зная, что мужчины, потрахавшись, становятся невнимательными и хотят спать, а здесь требовалось сосредоточиться.
В условленном месте пока было пусто. Лэн оставила лодку в камышах и приготовилась ждать.
Она переживала. Сможет ли княжна действительно сбежать, так, как она сбегала к ней на сеновал, и может ли быть, что ей не дадут, или она сама передумает.
Ещё Лэн переживала из-за первой брачной ночи, а именно — трахалась ли княжна с княжичем, и как сама княжна отнесётся к этому. Лэн знала девушек, которых выдавали замуж насильно, и чаще всего первая брачная ночь для них оборачивалась кошмаром. Но могло быть и так, что Мари понравится, и тогда — неизвестно, как она будет относится к самой Лэн. И что будет, если княжна понесёт?
Фигуру, скрытую серым плащом, Нэк заметил первым, а Лэн уже опознала в ней княжну. Она причалила лодку, потом помогла Мари забраться, оттолкнулась от берега — и они поплыли вниз по реке, быстрее и быстрее, помогая себе вёслами.
Потом княжна возьмёт себе другое имя, и её никогда не найдут. Но, как княжна и планировала, все договорённости, заключённые её брачным союзом, останутся в силе.
Княжна ещё несколько раз писала своему отцу, и знала, что он не одобрял её поступок. Но, в конце концов, Мари была обычной девчонкой, и могла делать то, что ей вздумается, без благословения родителей.
***
Когда отряд Леноры довёз княжну до замка, который должен был стать её домом, Мари на несколько минут осталась наедине с Нэком. Этого оказалось достаточно, чтобы мужчина сунул девушке деревянный амулет на верёвочке.
«Держи его крепче, — сказал он. — Это на удачу. Он поможет тебе пройти незамеченной там, где тебя могут заметить».
Спускаясь по чёрной лестнице и сжимая под плащом амулет, Мари гадала, знает ли Ленора о том, что её друг — колдун? И если знает, то пользуется ли его услугами?
Сердце Мари билось быстро-быстро. Вдруг, думала молодая жена, Ленора не будет в означенном месте, или случится что-то непредвиденное? Или её увидят?
Молодую жену раздели, приготовили к первой брачной ночи — и она осталась одна. С волнением и некоторым ужасом отсчитывала Мари мгновения, ожидая своего молодого мужа. Она уже решила, что ляжет с ним в постель для того, чтобы всё было так, как надо. Но муж зашёл только для того, чтобы поцеловать жену и уйти пить дальше.
Мари больше не могла ждать; Мари решила, что это уже проблема мужа — что он пренебрёг своей женой ради пьянки. Она быстро оделась, накинула сверху заранее припасённый плащ, сжала в руках амулет — и бежала.
Ленора была не просто случайной девушкой. При одном только взгляде на неё Мари поняла, что хочет быть рядом с ней, желательно всегда. Потом уже Мари пыталась разговорить прекрасную наёмницу, узнать у опытной женщины, что же её ждёт. Ленора неожиданно принесла книги, да такие, какие приличной девице видеть не пристало. Но Мари увидела, Мари узнала и Мари поняла.
Поняла, что есть утехи и между женщин, и что женщины могут быть вместе не только как подруги.
Отношение Леноры было для Мари странным — с одной стороны, она относилась к ней как к обычной девчонке, а с другой — всё равно высказывала уважение, пусть и неуклюже.
И Мари решила, что молчать нельзя; этак так всю жизнь проведёшь в молчании, а окружающие и не будут знать о чувствах и желаниях, что одолевают. И была рада, когда Ленора ответила ей взаимностью.
Немногим позже Мари решила бежать. Ей давно хотелось это сделать, но она с детства знала, что является не просто девочкой, а — княжной, той, кто должен думать о других людях всегда. Потом она немного узнала о тех женщинах, которые ходили под предводительством Леноры, и в какой-то момент решила, что если не в этот раз — то и никогда больше.
И именно благодаря этой решительности Мари сейчас кралась по лестнице.
Её действительно никто не заметил, и когда она вышла из замка, ещё некоторое время не могла разжать руку с амулетом. Потом уже её встретила Ленора, подала ей руку, помогла сесть в лодку, рядом с Нэком.
Уже когда Ленора вела лодку по реке, Мари вспомнила, что хотела посмотреть на замок в последний раз перед тем, как уедет. Но, оглянувшись, она увидела лишь кусты и деревья.
А значит, решила Мари, оглядываться нет смысла.
***
Маленькое сюжетное дополнение.
— Кстати, госпожа Ленора…
— Я же говорила называть меня просто Лэн.
— Да, гос… Лэн. Хочу вам рассказать прелюбопытнейшую историю о государственной измене.
Жил-был однажды князь, и было у него два сына, старший и младший, погодки. Старшему сыну было неинтересно управлять княжеством, и потому оно досталось в наследство младшему. И младший благополучно развивал княжество, участвуя во всех делах его. И однажды старший подумал, что ему не нравится политика младшего и стал думать, как бы расстроить его планы. Особенно он переживал из-за скорой женитьбы ребёнка своего брата. Женитьба должна была объединить два княжества, благодаря ей заключались различные полезные договоры для обеих сторон.
И потому решил старший брат женитьбу эту недопустить, для чего нанял наёмников и приказал убить княжну. На счастье, княжну охраняли храбрые воины, которые отбили нападение.
И когда княжна приехала к своему наречённому, князь, младший брат, провёл расследование и вычислил виновника бед. Они поругались со старшим братом, и того отослали в монастырь замаливать грехи свои и своей семьи. Так была обезопасена княжна от покушений.
— А потом княжна сбежала в первую брачную ночь? — Ленора усмехнулась.
— Да! И жила потом долго и счастливо!
Название: Княжна, которая хотела быть смелой.
Автор: Семчий.
Рейтинг: R
Жанры: Фемслэш, Романтика, Фэнтези
Предупреждения: Нецензурная лексика
читать дальшеКем была Ленора?
Ленора, как это ни прискорбно прозвучало бы для многих юных дев, была своим-в-доску Лэн.
— Лэ-эн, — донёсся возмущённый голос Нэка, — ты там уснула, что ль? Через пять минут отправляемся.
— Щас, — откликнулась Лэн.
Она подтёрлась близь растущими листьями, натянула штаны и, завязывая их на ходу, выбралась из кустов.
Лэн — ни-черта-не-девица Лэн — наёмник, родившийся в семье наёмников и воспитанный в семье наёмников.
В свои совсем юные годы Лэн как-то заинтересовалась домашним хозяйством. Отец, человек понимающий, предложил остаться в ближайшем селе и жить нормальной для простого населения жизнью. Возможно, отец Лэн испытывал чувство стыда от того, что его единственный ребёнок — дочь, которая таскается с отрядом наёмников (большинство из которых — мужчины, между прочим), которую растили совершенно не как девушку, у которой даже первые месячные начались в бою (изрядно после боя перепугав здоровых мужиков; впрочем, когда те разобрались, в чём дело, лишь поржали и поздравили новоиспечённую девушку). Наверное, если бы рядом была мать, то она возмутилась бы предложению отца, и высказала, что настоящий путь воина — в бою, всегда побеждать и сдохнуть, наконец, от какой-то там шальной стрелы в гуще сражения, предварительно положив не менее полудюжины человек. Но матери рядом не было, и потому Лэн, — Ленора, — думала сама, довольно долго и обстоятельно. Часа три или даже четыре. Но, внимательно присмотревшись к жизни простых женщин и поговорив с ними, жестоко разочаровалась в простой жизни и заявила отцу, что намеревается стать великолепным воином, всегда побеждать, и когда-нибудь потом сдохнуть от шальной стрелы, положив перед этим никак не менее ста человек. Лэн всегда предпочитала действовать быстро и решительно, так что остальным оставалось только смириться с её решением.
Быстро и решительно Лэн дожила до своих двадцати пяти, заработав славу в определённых кругах, радость от пребывания на «своём» месте и бесплодие.
Она думала прожить так ещё лет пятьдесят минимум, но неожиданно испытала чувства. И ладно бы это было чувство неловкости, или чувство возбуждения, или чувство страха — со всем этим Ленора умела справиться. Но нет, это было чувство влюблённости.
Чувство влюблённости Лэн помнила по своим шестнадцать, семнадцать и даже восемнадцать, влюблялась она в совершенно разных людей, влюблённости оканчивались по-разному, и отпустило уже после восемнадцати. То есть, это Лэн думала, что отпустило.
Оказалось, что нет.
Мари была не простой смертной, но в противоположном от Леноры направлении. Она была княжной, и как княжна, она ехала знакомиться со своим женихом.
Князь решил, что наёмники под предводительством женщины будут надёжнее остальных. Князь решил, что наёмники, наизусть знающие дорогу, будут полезнее его личной охраны (которую всё же послал с дочерью). Князь вообще много о чём думал и много чего решил, и в итоге охранять его дочь довелось отряду Леноры.
Потому что Ленора хоть и одевалась в мужскую одежду, и замашки имела соответствующие, но была женщиной. Со своим боевым отрядом. Где тоже были женщины. С одной стороны князь боялся, что на его дочь плохо повлияют, но с другой, профессиональные боевые наёмники, охраняющие обозы и путников, внушали доверие. А за четыре недели так сильно не меняются.
Ленора была рада лёгкой работе — сопроводить по знакомой дороге туда и обратно одну девицу с фрейлиной, парой служанок и охраной, неделя с лишним в одну сторону, и неделя житья в другом графском замке с едой и прочими развлечениями. И плата хорошая.
Все стоянки были распланированы, две из них не на постоялом дворе, темп был быстрый, охранники девицы приятные. Не работа, а одна сплошная радость.
А потом она увидела девицу, перекинулась с ней парой слов и почувствовала ту самую влюблённость.
Какого, спрашивается, хера.
На пятой из стоянок, второй, которая не в таверне, было тихо. Вообще особо не разгуляешься, когда рядом изволит почивать невинная девица.
Лэн совершенно не представляла, что делают при влюблённости, хотя казалось бы, сколько раз было.
Нэк, одна из прежних влюблённостей, который был в курсе положения Лэн, сидел и незлобно над ней подтрунивал, хотя и мог бы уже заткнуться. Как на зло, в его подтрунивании складывался вполне привлекательный план.
В Нэка Ленора влюбилась случайно. Она только-только вышла из таверны на свежий воздух (в таверне голосили отец и его друзья), смотрит — в канаве тело лежит. Вначале Лэн решила, что пьяное, потом — что мёртвое, потом (не иначе на неё так кружка пива подействовала) вытащила тело и обнаружила, что раненое. Тело в тайне от отца было вымыто, перевязано, даже напоено и накормлено. Где-то в процессе выяснилось, что у тела очень неплохие мускулы, и вообще тело симпатичное.
Отец, конечно, возмутился тому, что его дочь возится с какими-то телами, но Лэн уже была в том возрасте, когда мнение отца мало что значит.
Потом Лэн (которая не говорила телу о своей влюблённости — ещё чего) узнала, что зовут тело Нэк, что он неплохо метает ножи, что его побили и бросили в канаву из-за его любви к мужскому полу, и что он вполне согласен войти в маленький отряд наёмников под командованием Лэн. (Собственно, с него Лэн и начала собирать свой отряд — чтобы не оправдываться перед отцом, почему она собирает по канавам полуживые трупы).
— Может, она тебе даже детей нарожает, — поддел Нэк, помешивая полусуп-полукашу в котле.
Половина отряд уже спала, половин ещё сидели перед кострами и трепались. Дежурили всегда по двое-трое — одна женщина и один-два мужика. В этот раз до полуночи дежурили Лэн с Нэк.
— Нэк, может, ты уже заткнёшься?
— Заче-ем? У тебя же такое весёлое лицо, когда я говорю о ней.
— Да, я смотрю, твоя жопа от того «милого» мальчика уже зажила, — пустила в ход подлые методы Лэн.
— Так и есть, — засиял Нэк. — У меня уже новая любовь, и вот увидишь, к концу пути я его соблазню! И вставлю!
— Ага, или тебе вставят. Как в прошлый раз, нож в задницу.
Нэк на мгновение приуныл, но потом снова заулыбался. Нэк был патологически влюбчив, и далеко не всегда удачлив.
— Ты просто такая злая, потому что влюблённая. Слушай, Лэн, может, признаешься?
— Нахуя?
— Ну, хоть развлечёшься.
У Нэка всё было легко и приятно. И почему-то признаться объекту любви в любви входило в развлечения.
Иногда Лэн не могла понять, о чём он думает.
Они сидели прямо у шатра девицы, при том Лэн спиной ко входу. Потому она не увидела, как княжна приподняла полог, но услышала шаги и шум ткани.
— Куда? — как можно приветливее спросила Лэн не поворачиваясь, но прозвучало это несколько грубо.
Княжна Мари немного помялась, посмотрев на Нэка, и тихим мелодичным голосом сказала:
— В кусты, ежели дозволите…
Лэн хотелось впихнуть её обратно, потому что во имя безопасности все справляли нужду в определённое время. Но видимо, у княжеских особ был другой организм, потому Лэн лишь вздохнула и сказала:
— Пойдём.
Они не слишком далеко зашли в кусты. Лэн посветила фонарём, убедилась, что вроде бы всё в порядке, поставила оной фонарь на землю и встала спиной к княжне и лагерю.
Она слышала, как княжна шуршит юбками и бельём, пристраиваясь, как справляет малую нужду и как приводит себя в порядок обратно.
— Госпожа Ленора, дозвольте спросить вас, — внезапно сказала княжна Мари.
Лэн пыталась общаться с княжной поменьше. Её служанки объяснили, что к княжнам надо обращаться как-то по-особенному, что-то не говорить, а что-то наоборот, говорить; но Лэн совершенно забыла, что и как, и потому пыталась говорить как можно меньше.
— Эм, ну… да.
И уж тем более она не привыкла, что её называют госпожой. Видимо, как предводительницу собственного отряда.
— А вы имели порочную связь с мужчиной?
Лэн растерялась, не совсем уверенная, что под порочной связью понимают девы из высшего общества. Нэк вот под порочной связью с мужчинами понимал то, что он называл «развлечением» (и за что его порой тыкали кинжалами в самые внезапные места). Вроде бы обычно под порочной связью понимали связь до замужества, или не с супругом, или что-то там ещё. Но вдруг княжна понимает под этим и связь с супругом, или ещё что.
— Ну, да, — на всякий случай озираясь, ответила Лэн; она решила, что порочных связей у неё было достаточно для подобного ответа.
— То есть… вы, ммм, имели очень близкую связь с мужчиной?
Имела очень близкую связь — это, видимо, трахалась, подумала Лэни.
— Да.
Девица ещё немного помялась. Где-то вдалеке вроде как кто-то прошёл.
— Скажите… а это очень больно?
— Смотря, насколько мудак… — Лэн настолько увлеклась к прислушиванию и разглядыванию того, кто же там ходит, что вначале сказала, а потом только сообразила, что и кому. — То есть, это… зависит от человека. Обычно.
— Госпожа Ленора… а вы можете посвятить меня в подробности?
— Как-нибудь потом, — совсем рассеянно ответила Лэн. — Идём быстрее в лагерь.
Стоило княжне скрыться в шатре, как Лэн подняла своих людей, выяснила, что никто никуда не ходил в их отсутствие, и посоветовала всем быть в боевой готовности.
В конце-концов, это же обычный лес. Может, просто животному какому не спиться. Но вдруг что-то серьёзное.
Уже после того, как Лэн села у костра и хлебнула густого варева, Нэк ей шепнул:
— Скажи, чем вы там, в кустах, занимались? Княжна-то пришла вся покрасневшая.
— Да ничем, — честно ответила Лэн, — я только в кустах кого-то заметила.
— Совсем ничем? — загадочно спросил Нэк.
Лэн припомнила.
— Ну, поговорили ещё.
— О. О чём же вы, девочки, говорили?
У Лэн появилось желание вылить густое варево на Нэка; впрочем, это желание её посещало часто, а потому варево она выпила.
— Княжна вроде как просила рассказать ей о том, как трахаются с мужчинами.
Нэк помолчал, а потом очень-очень тихо сказал:
— Знаешь… это попахивает развратом высокородной девы. Ты бы… была поосторожнее.
— Да куда ещё осторожнее то! — возмутилась Лэн. — И так слежу, что говорю, скоро совсем язык отвалится от усилий.
Нэк вздохнул.
Нэк, в отличие от большинства, был учёный, и понимал, что говорит.
Нэк как-то разбирался в том, что можно было делать, а что — нельзя.
— Слушай, и когда ты мне говорил признаться и развлечься — что же ты сам имел в виду, дырявая ты задница?
— А ты призналась? — встрепенулся Нэк, любитель собирать сплетни-и-байки.
— Нет, конечно.
— А, — огорчился он. — Я думал, это буде что-то невинное, непорочное и возвышенное. Ну, в крайнем случае, шалости между девушками до свадьбы не являются преступлением. Да и после тоже.
— Шалости — это что? — Лэн налила себе ещё полчашки варева.
— Шалости в смысле «трахаться».
Лэн вздохнула. Мужской взгляд на подобные вещи поражал, да и женский как-то тоже. Почему-то большинство не усматривает в связи между девушками чего-то важного. Но для Леноры трахаться с девушкой и трахаться с мужчиной было равнозначно. Подумаешь, у одной пизда, а у другого хуй, чувства (или, как говорил Нэк, эмоциональная составляющая) от этого не менялась.
В общем-то, из-за подобного порой и были у неё в жизни проблемы.
Чувство слежки не покидало Лэн. При этом вроде никто не предпринимал никаких действий.
На последней стоянке Лэн была особенно сердита, запрещала пить (хотя никто почти и не пил), обежала кругом постоялый двор, вынюхивая возможные подходы и уходы, доплатила конюху чтобы хорошо позаботился о лошадях. Тревожность Лэн выводила из себя Нэка.
— Слушай, — сказала он наконец, — ну подумаешь, следит кто-то. Как будто если ты будешь себя изводить, что-то изменится.
— Конечно, изменится! Я буду готова.
— К могиле ты будешь готова! Иди, отдохни.
— Караул надо распределить.
— Иди спи к своей княжне, я сам распределю.
— Только не Елу, у неё сегодня первый день. И не Босха, он траванулся чем-то, постоянно срать бегает.
Раздав ещё с полдюжины указаний, Лэн, наконец, удалилась. Она улеглась спать в комнате княжны на полу, рядом с её кроватью. Собственно, комната была тесной каморкой с маленьким окном, куда влезала только кровать и небольшой стол. То есть Лэн своим телом загородила весь проход.
Ночь была тиха, и, не смотря на всякие дурные предчувствия, ничего не произошло.
— В общем, — сказал поутру Нэк, — Босх провалился.
— Куда это он провалился?
— В говно провалился. Потому что большой и тяжёлый, а доски были старые и подгнившие.
— Прекрасно. И где это говно теперь? В смысле, Босх?
— Отмокает в бочке на заднем дворе, — хохотнул Нэк. — Ещё чутка поотмокает и поедем. Одежду ему новую выдадим, старая воняет как… ну, короче, тем и воняет.
— Угу.
Поев, Лэн поднялась наверх к своей подопечной. Её как раз расчесали и одели, и княжна Мари собралась завтракать. При виде Лэн она сделала знак служанкам, велев им выйти; сама Лэн уселась в углу.
Мэри принялась за еду. Её плавные, аккуратные движение завораживали, и Лэн невольно засмотрелась на девушку.
— Госпожа Ленора… — княжна явно смущалась и не знала, как говорить. Она помолчала, потом ещё помолчала, и когда уже Лэн думала уточнить, что же девица хочет, сказала: — Госпожа Ленора, скажите, вы можете мне рассказать о первой брачной ночи.
— Эм, — сказала Ленора, подыскивая слова, — ну, прямо сейчас?
— Да, ежели это возможно.
— Ну, — Лэн встала, прошла к окну, невольно коснувшись Мари, и в оное окно высунулась. Её взору представился Босх, который с самым мрачным видом отмокал в бочке. — Эй! Босх! Ты как?
Босх мрачно сказал несколько нецензурных слов. Товарищи, находившиеся рядом, громко засмеялись. Лэн покосилась на смущённую княжну Мари и возмущённо крикнула:
— Хэй, осторожнее выражайся! Тебя, между прочим, невинная девица слушает! В общем, отмокай сколько надо, время есть. А вы, — крикнула она уже товарищам, — ноги в руки и натаскайте ему ещё воды! Чтобы пах как заморская барышня! Ясно?!
— Ясно, — отозвался Дэн.
Лэн закрыла окно и вернулась в тот угол, в котором сидела до этого.
Они с княжной немного помолчали.
— Скажите, — наконец, решилась Лэн, и даже вспомнила это официальное «Скажите», — что вы хотели узнать о первой брачной ночи?
Княжна краснела и смотрела на стол, на кровать, на свои руки.
— Как это вообще бывает…
— Ну… — Лэн помолчала, подыскивая слова.— Вначале муж обнимает, потом целует…
— Да?..
— Угу. Потом… — тут Лэн на мгновение задумалась; как-то Нэк подсунул ей роман про благородных, где девушку перед первой брачной ночью раздели служанки, но Лэн не знала, происходит ли это действительно так. — Потом он освободит от лишней одежды, ежели нужно.
— Ежели… нужно?
— Это… ну, чтобы он мог иметь доступ к телу.
— Ага… А потом?
— Ну, потом, если он нормальный мужик, то поласкает пальцами, огладит тело и вообще спросит, приятно ли.
— Поласкает пальцами?
Лэн невольно задалась вопросом, почему именно она объясняет юной княжне о первой брачной ночи.
— Да. В смысле, пи… эээ… между ног поласкает. — Мари помолчала, и Лэн решила продолжить: — Ну а потом, собственно, он войдёт своим ху… это, инструментом, который у него тоже между ног.
— Куда войдёт? — в голосе Мари послышалось беспокойство.
— В лоно, куда же ещё, — как можно спокойнее сказала Лэн, хотя на деле хотела завопить: «Ну как, как это объяснишь?!» или «Ну как этого можно не знать?!»
— И это… больно?
— Ну, не очень. То есть, если достаточно возбудить, то почти совсем не больно.
Пауза.
— Это… что сделать?
Лэн почувствовала, что сама краснеет.
— Возбудить. Ну, то есть… как же это… разжечь огонь желания и всё такое прочее.
Лэн покосилась на княжну Мари. Княжна сидела красная и теребила в руках подол платья. Лэн знала, что опытные жёны нередко показывали неопытным девицам, что и куда, и где у них приятные места, и как саму себя возбудить на случай малоопытного супруга, и прочие вещи, полезные в таком деле. Также она знала, что сами мужья нередко озабочивались тем, чтобы доставить своей жене как можно больше приятных моментов (были, конечно, разные сволочи, но попадались они достаточно редко).
Но так трахались в замужестве, и даже до замужества, простые смертные. Как дело обстоит у князей и княгинь, Лэн не знала. Возможно, высокородные трахаются только в одной позе под одеялом раз в месяц; а может, как и простой люд, в разных позах по несколько раз за ночь, и ещё с утра разок.
— Это… Княжна, вы читать умеете?
— Конечно, — похоже, вопрос Мари озадачил.
— Тогда я дам вам книжку почитать, хорошую. Там оно и расписано.
Княжна смущённо и благодарно склонила голову. Лэн не была уверена, что поступает правильно, но в конце-концов, должен же Мари кто-то объяснить, что к чему.
— Вот те хрен! То есть, ты хочешь дать княжне эротической литературы?
«Эротической литературой» Нэк звал книжки с потрахушками. Лэн не понимала, почему бы и нет, но Нэку идея не очень нравилась.
— Да. Вот эту, «Маркиза Джени», и «Доярка на сеновале».
— С ума сошла! Ладно, маркиза, но доярку-то за что!
— Как — за что? Да там же толково написано, как бабы сами себя удовлетворяют, и что с мужьями своими делают.
— И что же они с ними делают?
Лэн показалось, что её друг сейчас упадёт в обморок.
— Ебут, ясен хуй. Между прочим, супруги писали. Так что, дашь или нет?
Книги принадлежали Нэку. Ленора, по дружбе, могла их утащить без спросу, но решила быть честной. О чём теперь жалела.
— Да ёб твою! Лэн! Нельзя княжеским девицам такие книги читать!
— Да что ты взъелся — можно, нельзя! Как будто княжеская девица — и не человек вовсе!
— Ну…
— Что — ну?! Говори! Человек или нет?
— Человек…
— Видишь! И как любой человек, ей интересно, как это люди делают! Понятия не имею, как девицу эту воспитывали, но не знать, куда хуй у мужика вставляется — это…
— Лэн, подожди… это же, того… совращением попахивает.
Лэн зло сплюнула.
— Я всё думала, с чего бы высокородные дамы в замужестве так печальны! А их просто никто не предупредил, что у мужа хуй есть, и куда он собственно входит! И как входит!
Ленора совсем забыла, как несколько минут назад не была уверена в том, что стоит говорить княжне, а что — нет. Сейчас она твёрдо стояла на позиции, что княжна — такая же девица, как и все, и если её интересует первая брачная ночь — то ей об оной и надо рассказать.
Нэк подавлено озирался. Разговор шёл почти что шёпотом, но был достаточно эмоциональный. Мужчина опасался, что Лэн не выдержит, начнёт орать — и тогда им обоим достанется за совращение княжеской девицы.
— Ладно, дам я ей доярку. Только, это. Предупреди, чтобы читала тайком. И прятала. И пусть потом вернёт обязательно.
Лэн просияла, и, забрав книги, побежала к княжне. Нэк утёр пот и решил хлебнуть пива.
Стоило им отъехать на приличное расстояние от таверны, как Лэн начала нервничать. Она убедилась, что крытая повозка с княжной действительно находится по центру отряда, и что там действительно сидит её проверенная женщина, и что её воины действительно готовы отразить атаку.
А потом весь отряд сделал вид, что ничего не происходит.
— Неужели всё так серьёзно?
— Да. Нэк, понимаешь, меня заебало, что уже несколько дней подряд за нами следят.
— Хэй, детка, я тебе говорил, что это только твоё предположение.
— Ага, то-то ты проверяешь, легко ли ножи достаются. Смотри, это же хитрый план — нападающие нас изводят, думают, что мы пересрёмся и сейчас не сможем отразить атаку. И надо сделать вид, что мы уже пересрались два дня кряду и решили, что всё пучком. Ну, и что мои команды уже игнорируют.
— А если они не нападут?
— Их проблемы, — пожала плечами Лэн.
Дорога была тихая и пустынная. Лэн сама её выбрала, потому как ей редко кто пользовался. Да, она была чуть длиннее, в стороне от основного тракта, о ней знали местные деревушки. Зато и разбойников обычно не встретишь, потому что некому устраивать засады здесь.
Значит, думала Лэн, проблема именно в княжне.
– Пиздец! — завопил Дэн, как тот, который ехал впереди.
На дорогу, чуть не пришибив направляющего, упало дерево. Лэн не стала оборачиваться и смотреть, как упадёт второе дерево (классическая засада), вместо этого победно посмотрела на Нэка и проорала несколько не совсем приличных слов.
Из леса полезли сами нападающие. Лэн удивило, что не было лучников — ведь расстрелять их меж двух деревьев было бы так удобно.
Сражались нападающие хорошо, организованно. Отпор они получили соответствующий, потому Лэн показалось, что силы равны.
— Нели, — скомандовала Лэн в процессе, зарубая одного из нападавших, — лезь на крышу! Тод, прикрой.
Нели и Тод правильно поняли команду предводительницы, и довольно быстро врагов начали разить стрелы.
Когда уже всё было кончено, Лэн вдумчиво пинала ближайший вражий труп. Лекарь Хеллин, он же Хел, перевязывал раненых и качал головой. К счастью, отряд Лэн почти не пострадал, а вот личная охрана принцессы была порядком разбита.
— Лэн, — Елу тронула свою предводительницу за плечо, выводя из состояния задумчивости, — надо куда-то раненых определить.
— Сколько их?
— Человек шесть, один серьёзно. Все — личная охрана княжны.
Лэн посмотрела на личную охрану, которая сбилась в кучку и не знала, что делать, и на своих людей, которые споро оттаскивали трупы в кусты, шутя и переговариваясь.
— Нихрена себе — охрана. Хорошо хоть с нами поехали.
— Хэй, — Нэк грубо выдернул из-под ноги Лэн труп, — что случилось?
— Пиздец случился, — Лэн наклонилась и грубо взрезала одежду на трупе. — Смотри, качество одежд, качество клинков, их слаженная работа говорит о чём? О том, что это, блять, профессионалы. Какого, спрашивается, хуя профессионалы делают на большой дороге? Тем более что тут от дороги одна колея. Ясен пень, это наёмники. Кстати, ищите у этих сучек опознавательные знаки. Так, если это ёбаные наёмники, то нападали они на княжну. Если они, блять, нападали на княжну, значит, мы или не доедем до этого ёбаного жениха, или обратно. Блять.
— А что-то хорошее есть?
— Да, — Лэн просияла. — У меня в отряде люди, которые могут справиться даже с такой хернёй. Скажи, какого хуя я тогда на дорогах прозябаю?
Лэн сияла недолго — на весь лагерь разнеслось тревожное «Княжна!», и предводительница быстро побледнела и кинулась к повозке Мари.
Как оказалось, можно было не волноваться. И княжна, и её служанки были живы — наёмники просто не добрались до повозок. Сама княжна Мари вышла посмотреть, что же случилась, увидела трупы, постояла-постояла — и упала в обморок.
Уже после того, как расчистили дорогу, стали выяснять, куда же положить раненых. Было всего две крытых повозки, просторных, но набитых вещами. Да и ни у кого не было уверенности, что княжна, пусть и своим людям, но отдаст одну из повозок под раненого. Тем временем не один, а три здоровых мужика из личной охраны были ранены не на шутку, и один из них был в столь тяжёлом состоянии, что ни у кого не было сомнений в его скорой кончине.
Княжна услышала тихие переговоры наёмников (вплоть до «Добить, чтоб не мучился»), подошла и сказала:
— Госпожа Ленора, давайте я для раненых отдам свою повозку.
— Сама где поедешь? — спросила Ленора.
Княжна смутилась.
— Я на лошади могу, если что.
На лошадь княжну никто сажать не хотел. Тем не менее, освободив одну из карет, выяснили, что во второй ещё одного человека не впихнуть, и так служанки друг на дружке сидят. Хотели кого-то из них посадить верхом, но как оказалось, никто ездить не умел.
Пришлось уступить княжне и выдать ей коня поспокойнее.
Пока перевязывали раны, пока устраивали раненых, пока собирались, начало темнеть. И к княжескому замку княжна Мари в окружении злых и уставших наёмников подъехала уже поздней ночью.
В княжеском замке люди Лэн получили возможно отдохнуть. В качестве отдыха наёмники признавали такое времяпрепровождение, как сходить в баню, напиться, поговорить, в шутку подраться и потрахаться. Чем они и занимались на протяжении уже трёх дней как.
Лэн, сдав княжну, так её с тех пор и не видела.
В первый же день Ленора узнала, что в этом же замке временно обитает отряд её отца.
Отец подошёл к ней сам и предложил поговорить. Они уединились в ночи на крыльце, которое вело в половину для прислуги. Отец внешне был спокоен, Лэн же нервничала.
— Как твой ребёнок? — после небольшой паузы спросил отец.
— Прекрасно, — бодро отозвалась Лэн; она жалела, что постеснялась и не взяла с собой пива. — Он сейчас с мамой и бабушкой.
Отец задумчиво помолчал.
— Лэн, ты не хочешь брать его с собой? Малыш скучает без тебя.
Лэн фыркнула.
— Куда? Я же постоянно в разъездах, и у меня совсем не тот образ жизни, который подошёл бы ребёнку.
— Ну, ему уже семь, а ты сама начала в пять. И насколько я помню, была более чем счастлива.
Отец внимательно посмотрел на Лэн, та потупилась. Она боялась за своего сына, но не знала, как это объяснить человеку, с которым провела половину своего детства.
Она знала, что отец прав, но считала и себя правой тоже.
— Ладно. Если он сам захочет, то возьму. Но если с ним что-то случится, я повешусь!
— Поугрожай мне тут, — отец шутливо ударил Лэн по плечу и рассмеялся.
Лэн тоже рассмеялась.
Они обсудили свои рабочие дела, потом отец узнал, что личная жизнь у Лэн ничуть не поменялась с момента их последней встречи. Лэн в свою очередь узнала, что отец в ближайшее время планирует навестить маму.
Родители Лэн до сих пор любили друг друга. Её мама была наёмницей, но не как отец или сама Лэн, которые собирали отряд, а вольной, ни от кого не зависящей. Поэтому родители Лэн встречались время от времени, любили друг друга, но в основном были в разъездах и отдельно друг от друга.
Лэн видела, как её отец иногда смотрит на девок, но ни разу не заметила его с другой женщиной. Она вначале думала, что её отец сдерживается и соблюдает верность только рядом с Лэн, однако становясь старше, она поняла, что её отец действительно не хочет спать с кем-то ещё, кроме матери.
Осознание этого произвело на Лэн огромное впечатление.
В тот самый третий день, точнее, в третий поздний вечер княжна Мари спустилась на половину прислуги и нашла отряд Лэн с самой Ленорой.
— Лен… госпожа Ленора, — сказала она, — могу ли я с вами поговорить наедине?
Они уединились на сеновале. Сена там было чисто символически, и судя по его виду, сеновал использовали для уединения разные парочки.
Лэн скинула ботинки и забралась в шуршащее сено (оно ей нравилось), княжна же аккуратно присела с краю спиной к девушке.
Они помолчали.
— Княжна, — решила начать Лэн, — о чём вы хотели со мной поговорить?
Княжна ещё немного помялась и решилась.
— Госпожа Ленора… знаете, я прочитала все те книги, что вы мне дали. Ну, почти.
— О.
— И… знаете, я долго думала…
Мари замолчала. Наёмница не знала, надо ли её подталкивать к продолжению беседы или нет. Когда она уже почти точно решила, что надо, Мари резко развернулась, посмотрела на Ленору и сказала:
— Вы мне нравитесь.
— В смысле?
— В том самом. — Княжна ухватила руку Лэн в свои и, стараясь не встречаться взглядом с девушкой, сказала: — Ленора… то есть, госпожа Ленора. Я вас люблю.
Ленора подумала, что она могла бы обрадоваться. С другой стороны, это была не обычная девица, а княжна, и было ясно, что между княжной и наёмницей не может быть ничего общего.
— Кхм. Мари, но ты же… вы же — княжна.
— Ну и что? Это означает, что я не могу любить вас? — Мари отпустила руки Лэн и поникла плечами.
— Думаю, вы можете любить кого угодно. Только… Вы же помолвлены, и если я правильно думала…
— Ну и что?! — голос у Мари, мягкий и нежный, в момент возмущения стал звонким. — Мне теперь из-за политики пойти и повеситься, так?
Мари смотрела на Лэн. Лэн не совсем поняла, что княжна имела ввиду, но на всякий случай покачала головой.
Девушки помолчали.
— Ленора, — сказала княжна, отбросив «госпожу» и перейдя на «ты», — пожалуйста, пойми меня. Я люблю тебя, действительно люблю. Может, тебе кажется, что я — глупый ребёнок, но я действительно знаю, что такое любовь, — Лэн никогда бы не подумала, что княжну можно назвать «ребёнком». — Я выхожу замуж не по каким-то там чувствам, а из расчёта, просто потому что родилась княжной. Пожалуйста, хотя бы ненадолго, не отвергай мои чувства.
Ленора хорошо подумала и сказала:
— Княжна, признаться, вы мне тоже нравитесь. Но мне кажется, что мы не можем предаться нашим чувствам. Ведь… что будет, если об этом узнают. К тому же, я вам совсем не пара.
— Так никто не узнает, — уверенно заявила Мари. Она стащила с себя сапожки, уселась рядом с Лэн и взяла её за рук. — Пожалуйста, Ленора, коснитесь меня. Хотя бы только сегодня.
Ленора смутно припоминала, что подобная фраза была в тех книгах, что она давала княжне, но это было совершенно неважно. Потому что Лэн видела лицо Мари, ощущала её тепло, и понимала, что девушка хочет её не по прихоти, что у неё в душе действительно имеются чувства к такой ненормальной женщине, как Лэн.
«Могу ли я коснуться её?» — Лэн попробовала задать себе этот вопрос. Она попробовала ответить на него «Нет». И поняла, что этот ответ будет по меньшей мере странен, потому что Мари пусть и родилась княжной, но сейчас была обычной девушкой, которая знала, чего она хочет.
— Ты действительно этого хочешь? — тихо спросила Ленора.
Княжна кивнула.
Тогда Лэн подалась вперёд и поцеловала любимую.
Было сразу понятно, что до этого Мари никогда ни с кем не целовалась. Ленора осторожно обласкала своими губами её уста, раздвинула своим языком её губы, проникла внутрь и нежно провела языком в том месте, где нёбо соприкасается с зубами.
Мари судорожно вздохнула и прижалась к Леноре. Они целовались, и Мари училась это делать у Леноры, а та чувствовала себя всё увереннее.
Они, возбуждённые, вместе упали на сено. Мари чуть дрожала, от возбуждения и страха. Она обвивала руками шею Леноры и не собиралась её отпускать.
Ленора, опираясь на одну руку и прижимаясь к Мари, другой рукой задрала её юбки и нежно погладила коленку Мари, бедро Мари, второе бедро Мари.
— Можно? — едва слышно спросила Ленора, добравшись до самого верха бёдер.
Княжна кивнула и зажмурилась.
Ленора целовала Мари, и целовала до тех пор, пока Мари не расслабилась. И только после этого она решилась дотронуться до чувствительного бугорка (в книгах он назывался то «точка удовольствия», то «клитор»). Она лишь слегка надавила и начала двигаться, внимательно глядя на Мари.
Та закрыла глаза. Она обнимала Лэн, цеплялась за неё, и даже сквозь рубашку женщина чувствовала ногти девушки. Мари прерывисто дышала, Мари едва заметно хмурилась. Мари сама начала двигать бёдрами, и тихо застонала, когда Ленона увеличина нажим и стала действовать чуть более грубо.
Ленора, возбуждённая от реакции Мари, уткнулась носом ей в шею. Она слышала, как Мари едва слышно стонет, как она пытается сдержаться, чувствовала, как Мари сама двигалась навстречу, как она крепко держала Ленору, как будто боялась, что та может исчезнуть.
Это продолжалось довольно долгое время. И неожиданно Мари вздохнула чуть глубже, вскрикнула и замерла. Ленора замерла вместе с ней, чувствуя сокращение тех мест, о которых так редко говорят приличным княжнам.
Они, счастливые, лежали в обнимку на сеновале. Уже стемнело настолько, что Лэн не могла точно разглядеть лицо Мари, но ей это и не нужно было.
Мари перебирала короткие волосы Лэн и чувствовала себя счастливо и правильно.
— Можно… можно я тоже это сделаю? — спросила она, краснея.
Лэн кивнула.
Она сама стащила с себя штаны и подштанники, Мари сняла с неё рубашку. Лэн немного стеснялась, ей казалось, что её уже немолодое тело со шрамами и следами бурной жизни может отпугнуть Мари.
Мари заворожено коснулась рукой колена Лэн, провела ею вверх, по бедру, потом по талии. Она наклонилась и припала к её груди, втянула в себя её сосок, услышала её стон. Она немного отстранилась и услышала тихое: «продолжай».
Мари ласкала грудь любимой так, как читала о том в книжках. Лэн под ней вздрагивала и стонала.
Неожиданно Лэн взяла руку Мари и положила её себе на пах. Мари поняла это жест правильно, она двинула руку ниже, нащупала клитор и надавила на него. Потом, осмелев, двинулась ещё ниже и нашла лоно Леноры.
Ленора сама подалась навстречу, Мари лишь оставалось подставить два своих пальца.
Мари легко вошла в Лэн и начала в ней двигаться. Она внимательно смотрела на свою возлюбленную, стараясь и страшась уловить хоть малейший признак недовольства.
Лэн сдерживала свои крики. Когда Мари останавливалась, она всё же разжимала свои губы и говорила: «продолжай», или «ты всё делаешь правильно». Ленора имела опыт общения с малоопытными девушками, и представляла, как с ним надо действовать.
Леноре нравилось то, что с ней делала Мари.
Когда Ленора достигла вершины, Мари расслабилась. И вместе с чувством радости и удовлетворения к ней пришло чувство сопереживания. Ей казалось, что это она сама сейчас была Ленорой, она сама двигалась навстречу пальцам и сдерживала рвущийся наружу крик.
Мари прижалась к любимой. Так они и лежали в обнимку ещё долгое время.
Это был последний вечер перед выездом.
Лэн и Мари лежали на сеновале. Без всякого физического, в одежде, просто в обнимку, и молчали. Лэн всё ещё старалась говорить меньше при княжне, боясь, что та нахватается нехороших слов.
И потому неожиданно говорила княжна.
— Ленора, можно тебя попросить?
Голова Мари покоилась на плече Леноры, и потому Лэн не могла видеть лица своей возлюбленной, только макушку. Макушка ничего не говорила.
— Можно. Чего хочешь?
— Обещай, что дашь мне это. — Голос Мари был девичий, звонкий; к такому голосу никто обыкновенно не прислушивается, но Лэн слышала в голосе этом твёрдость.
— Могу ли я обещать то, о чём даже не ведаю? — вспомнила Лэн фразу из книжки о любви.
Княжна молчала. Лэн чувствовала, что княжна напряжена.
В конце-концов, подумала Лэн, что такого страшного может попросить княжеская девица? Может, ей книжку какую надо, или на ярмарку сводить попросит, или поучить стрелять.
— Выполню что хочешь, — выпалила Лэн.
Мари, казалось, напряглась ещё больше. Она сжала ладошку в кулачок, сжав в том кулачке рубашку Леноры, и казалось, затаила дыхание.
— Возьми меня с собой. То есть, к себе. То есть… — Мари замолчала.
Мари была княжной. Мари должна была выйти замуж за князя или за княжича (Лэн не помнила таких подробностей). Мари была не девкой с улицы, Мари была действительно высокородной девицей, другой, не такой, как все.
— Ты с ума сошла? — Лэн дёрнулась и развернула к себе княжну, взглянув той в лицо. — Ты же княжна.
Прошло мгновение осознания слов Лэн — и княжна заплакала. Но не успела растерявшаяся Лэн её обнять и успокоить, как она сама успокоилась, села, отвернулась от любимой.
— Неужели только потому, что я — княжна, я должна выходить замуж за человека, который мне неприятен? Неужели только потому, что я — княжна, я должна похоронить свою жизнь? Неужели только потому, что я — княжна, я не могу делать то, что хочу?
Княжна встала и вышла из сеновала. Лэн не хотела её задерживать.
Оставшись одна, Лэн вздохнула и поудобнее устроилась в сене.
Все, кто говорил, что «это же княжна» были неправы. А Лэн была права, потому что Лэн знала, что княжна такой же человек, как и другие.
Только почему-то Лэн поддалась этой массовой истерии и вообразила, что княжна чем-то отличается от обычной девчонки.
В отряде Лэн было много женщин. Большинство из них не хотели связывать свою жизнь со стоянием у плиты и обхаживанием мужчин и младенцев. Кто-то из них имел детей, кто-то — нет. Были те, кого и женщиной назвать было бы не совсем верно. Это были люди, которые хотели изменить свою жизнь, и которые не побоялись этого сделать.
Княжна ничем не отличалась от простых девчонок.
Мари недалеко ушла. Она ходила в темноте по траве, вымочив юбку росой, и определённо не была довольна своим положением. А ещё она не заметила Лэн, и потому вздрогнула, когда та заговорила.
— Это будет сложно. Тебе придётся самой стирать свой шмот, самой стряпать, самой о себе заботиться. Тебе придётся научиться обращаться с оружием. У тебя будут болеть руки, ноги и всё остальное. Ты всегда должна будешь что-то делать, даже если тебе плохо и ты устала. И никто не будет тебя жалеть.
Мари посмотрела на Ленору. Любимая стояла прямо, заложив руки за спину, и смотрела на княжну. В темноте было не понять, но это чувствовалось, — взгляд Лэн был холоден и жесток. Она знала, о чём говорит, знала, что есть девицы, которые не справляются.
Ведь были среди женщин те, которые возвращались.
— Ты возьмёшь меня с собой?
— Только если ты сама придёшь.
Лэн кротко поклонилась и ушла.
В ночи горел костёр, Лэн и Нэк несли дежурство в эту ночь. И чтобы не было скучно, они играли в карты.
Зашуршала ткань, княжна вышла из своего шатра.
— Куда? — не поворачиваясь, спросила Лэн, сосредоточенная на карточной битве.
— Госпожа Ленора, можно с вами поговорить наедине? — сказав это, Мари зевнула.
Лэн посмотрела на девушку. Судя по её виду, она не спала и ждала, пока все разойдутся.
— Садись, говори. — Мари смущённо посмотрела на Нэка, и Лэн спокойно сказала: — При нём можно говорить.
Мари присела на покрывало, образовав треугольник. Лэн вспомнила, как в каком-то романе подобная обстановка преподносилась как заговорщицкая.
Мари помолчала, набрала в грудь побольше воздуха — и разом выдохнула слова:
— Я решила, что выдержу. Единственная проблема — это всё-таки политический брак, и потому мне надо выйти за княжича; но я всё продумала. Через неделю-две я окончательно перееду и выйду замуж, и в ту же ночь сбегу. Таким образом, все договора, которые должны были быть заключены вместе с моим брачным союзом, будут действовать, просто меня уже не будет. Я долго думала и перечитывала законы, и нет такого закона, что жена должна быть непременно при муже.
Мари выдохлась и выжидающе посмотрела на Лэн.
— Хорошо, — спокойно сказала Лэн. — Тогда нам надо будет за несколько часов преодолеть большое расстояние, в ночи. Как ты предлагаешь это сделать?
Княжна предлагала коней, собственные ноги, углубиться в чащу или, на худой конец, воспользоваться сильным колдовством. Лэн методично отметала все варианты — на конях можно только дорогами в ночи, а дорогами их найдут, в чащу на своих двоих далеко не убежишь, да и зверьё не доставит радости при встрече, а колдуна поди найди ещё.
— Княжна, Лэн, у вас карта есть? — неожиданно спросил Нэк.
— Предлагаешь бежать до границы? — съехидничала Ленора.
— Не совсем, — усмехнулся мужчина. — Ведь рядом с княжеским замком течёт река, а по реке за ночь куда угодно приплыть можно. Надо только по карте посмотреть, куда она нас выведет.
Лэн обдумала идею, и она пришлась ей по душе.
— А откуда ты знаешь, сможем ли мы по ней плыть?
— Сможем, — Нэк был уверен, — я с одним мальчиком тр… то есть, общался я с юношей одним, и он мне рассказал, что по реке той у них баржи ходят. Там, где баржи ходят, неинтересно, но река та имеет ответвление. Идёт какое-то время порогами небольшими, мальчишки там катаются в лодках и бочках. Если знать, куда та река выведет…
Всё действительно вышло так, как планировали. На исходе лета отряд Лэн сопроводил княжну к княжичу, передал с рук на руки, и, отгуляв свадебный пир, поздной ночью почти втихую снялся и ушёл.
Отправив своих людей дорогами и тропами до условленного селения, Лэн ещё раз перепроверила, всё ли взяла с собой, и пошла искать Нэка.
Найти друга ей удалось по сладострастным звукам. Она вначале хотела возмутиться, сказать, что это безобразие — во время такой опасной операции трахаться; но передумала. Затаилась в кустах, вдумчиво слушая стоны и вздохи, и принялась высчитывать время.
Когда стоны и вздохи сменились тихими перешёптываниями, Лэн окликнула Нэка. Тот отозвался, пошуршал одеждой и вылез из-за куста.
— Всё готово?
— Вполне, — ответил довольный Нэк.
— Идём. Времени мало.
Из-за того же куста появился смущённый мальчик. В темноте было непонятно, какого он возраста — то ли пятнадцать, то ли двадцать пять; для взрослого Нэка и то, и то было «мальчиком».
Юноша проводил их до лодки. Лэн влезла первой, Нэк ещё какое-то время нежничал.
За вёсла взялась Лэн, зная, что мужчины, потрахавшись, становятся невнимательными и хотят спать, а здесь требовалось сосредоточиться.
В условленном месте пока было пусто. Лэн оставила лодку в камышах и приготовилась ждать.
Она переживала. Сможет ли княжна действительно сбежать, так, как она сбегала к ней на сеновал, и может ли быть, что ей не дадут, или она сама передумает.
Ещё Лэн переживала из-за первой брачной ночи, а именно — трахалась ли княжна с княжичем, и как сама княжна отнесётся к этому. Лэн знала девушек, которых выдавали замуж насильно, и чаще всего первая брачная ночь для них оборачивалась кошмаром. Но могло быть и так, что Мари понравится, и тогда — неизвестно, как она будет относится к самой Лэн. И что будет, если княжна понесёт?
Фигуру, скрытую серым плащом, Нэк заметил первым, а Лэн уже опознала в ней княжну. Она причалила лодку, потом помогла Мари забраться, оттолкнулась от берега — и они поплыли вниз по реке, быстрее и быстрее, помогая себе вёслами.
Потом княжна возьмёт себе другое имя, и её никогда не найдут. Но, как княжна и планировала, все договорённости, заключённые её брачным союзом, останутся в силе.
Княжна ещё несколько раз писала своему отцу, и знала, что он не одобрял её поступок. Но, в конце концов, Мари была обычной девчонкой, и могла делать то, что ей вздумается, без благословения родителей.
***
Когда отряд Леноры довёз княжну до замка, который должен был стать её домом, Мари на несколько минут осталась наедине с Нэком. Этого оказалось достаточно, чтобы мужчина сунул девушке деревянный амулет на верёвочке.
«Держи его крепче, — сказал он. — Это на удачу. Он поможет тебе пройти незамеченной там, где тебя могут заметить».
Спускаясь по чёрной лестнице и сжимая под плащом амулет, Мари гадала, знает ли Ленора о том, что её друг — колдун? И если знает, то пользуется ли его услугами?
Сердце Мари билось быстро-быстро. Вдруг, думала молодая жена, Ленора не будет в означенном месте, или случится что-то непредвиденное? Или её увидят?
Молодую жену раздели, приготовили к первой брачной ночи — и она осталась одна. С волнением и некоторым ужасом отсчитывала Мари мгновения, ожидая своего молодого мужа. Она уже решила, что ляжет с ним в постель для того, чтобы всё было так, как надо. Но муж зашёл только для того, чтобы поцеловать жену и уйти пить дальше.
Мари больше не могла ждать; Мари решила, что это уже проблема мужа — что он пренебрёг своей женой ради пьянки. Она быстро оделась, накинула сверху заранее припасённый плащ, сжала в руках амулет — и бежала.
Ленора была не просто случайной девушкой. При одном только взгляде на неё Мари поняла, что хочет быть рядом с ней, желательно всегда. Потом уже Мари пыталась разговорить прекрасную наёмницу, узнать у опытной женщины, что же её ждёт. Ленора неожиданно принесла книги, да такие, какие приличной девице видеть не пристало. Но Мари увидела, Мари узнала и Мари поняла.
Поняла, что есть утехи и между женщин, и что женщины могут быть вместе не только как подруги.
Отношение Леноры было для Мари странным — с одной стороны, она относилась к ней как к обычной девчонке, а с другой — всё равно высказывала уважение, пусть и неуклюже.
И Мари решила, что молчать нельзя; этак так всю жизнь проведёшь в молчании, а окружающие и не будут знать о чувствах и желаниях, что одолевают. И была рада, когда Ленора ответила ей взаимностью.
Немногим позже Мари решила бежать. Ей давно хотелось это сделать, но она с детства знала, что является не просто девочкой, а — княжной, той, кто должен думать о других людях всегда. Потом она немного узнала о тех женщинах, которые ходили под предводительством Леноры, и в какой-то момент решила, что если не в этот раз — то и никогда больше.
И именно благодаря этой решительности Мари сейчас кралась по лестнице.
Её действительно никто не заметил, и когда она вышла из замка, ещё некоторое время не могла разжать руку с амулетом. Потом уже её встретила Ленора, подала ей руку, помогла сесть в лодку, рядом с Нэком.
Уже когда Ленора вела лодку по реке, Мари вспомнила, что хотела посмотреть на замок в последний раз перед тем, как уедет. Но, оглянувшись, она увидела лишь кусты и деревья.
А значит, решила Мари, оглядываться нет смысла.
***
Маленькое сюжетное дополнение.
— Кстати, госпожа Ленора…
— Я же говорила называть меня просто Лэн.
— Да, гос… Лэн. Хочу вам рассказать прелюбопытнейшую историю о государственной измене.
Жил-был однажды князь, и было у него два сына, старший и младший, погодки. Старшему сыну было неинтересно управлять княжеством, и потому оно досталось в наследство младшему. И младший благополучно развивал княжество, участвуя во всех делах его. И однажды старший подумал, что ему не нравится политика младшего и стал думать, как бы расстроить его планы. Особенно он переживал из-за скорой женитьбы ребёнка своего брата. Женитьба должна была объединить два княжества, благодаря ей заключались различные полезные договоры для обеих сторон.
И потому решил старший брат женитьбу эту недопустить, для чего нанял наёмников и приказал убить княжну. На счастье, княжну охраняли храбрые воины, которые отбили нападение.
И когда княжна приехала к своему наречённому, князь, младший брат, провёл расследование и вычислил виновника бед. Они поругались со старшим братом, и того отослали в монастырь замаливать грехи свои и своей семьи. Так была обезопасена княжна от покушений.
— А потом княжна сбежала в первую брачную ночь? — Ленора усмехнулась.
— Да! И жила потом долго и счастливо!
-
-
08.09.2014 в 12:15-
-
08.09.2014 в 13:13-
-
08.09.2014 в 14:35(Но это уже законченная вещь)
-
-
08.09.2014 в 14:36-
-
08.09.2014 в 14:45-
-
08.09.2014 в 16:59И мне понравилось.
-
-
08.09.2014 в 17:03Спасибо ^_^
-
-
08.09.2014 в 17:45-
-
08.09.2014 в 17:55-
-
08.09.2014 в 22:51-
-
13.02.2024 в 03:53Хотел бы поделиться с вами своим актуальным опытом поиска рекомендуемого автосервиса в Оренбурге. После множества попыток, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife56.
Что мне особенно понравилось в AutoLife56, так это индивидуальный подход каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только быстро и эффективно решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили важные указания по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько затруднительно порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете достойный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на AutoLife 56, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают с 10 утра до 8 вечера, каждый день, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется значимым для кого-то из вас. Буду рад узнать о ваших впечатлениях, если решите воспользоваться услугами АвтоЛайф.
Ремонт системы кондиционирования в Оренбурге
Ссылочный материал
Вашему вниманию советуем идеальный автосервис в Оренбурге - автосервис AutoLife Вашему вниманию предлагаем достойный внимания автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф Узнайте больше о АвтоЛайфе: преимущества в ремонте автомобилях в Оренбурге Познакомьтесь о AutoLife56: наши преимущества в обслуживании автомобилях в Оренбурге Поиск проверенного автосервиса в Оренбурге завершился успехом: АвтоЛайф 56 09206b3
-
-
21.02.2024 в 00:04eroscenu.ru/?page=13497
eroscenu.ru/?page=40799
eroscenu.ru/?page=42054
eroscenu.ru/?page=14997
eroscenu.ru/?page=40194
eroscenu.ru/?page=16893
eroscenu.ru/?page=7975
eroscenu.ru/?page=33913
eroscenu.ru/?page=41638
eroscenu.ru/?page=9941
eroscenu.ru/?page=9937
eroscenu.ru/?page=15166
eroscenu.ru/?page=44336
eroscenu.ru/?page=1644
eroscenu.ru/?page=39733
eroscenu.ru/?page=21667
eroscenu.ru/?page=20055
eroscenu.ru/?page=24403
eroscenu.ru/?page=14722
eroscenu.ru/?page=4504
музыкальные ссылки хорошие ссылки важные ссылки гастрономические ссылки ссылки игровые ссылки полезные ссылки научные ссылки рекомендованные ссылки технологические ссылки 6b3e292